 - Как вы воспринимали отца, будучи ребенком?
- Отец для меня был самым лучшим папой в мире. Ему уже было за 30, когда я родился в 1969 году (отец 1936 года, а мама – 1939-го). Странное совпадение – мой сын, названный мною Андреем в честь отца, тоже родился 13 октября… Мы празднуем его день рождения и поминаем отца в один день. Что отложилось из детских воспоминаний особо? Например, помню, у нас был в 80-х автомобиль «Жигули»-шестерка, катались на нем. А потом отца за что-то поймала милиция и он, чтобы откупиться, подарил машину милиционеру… Так жалко было!
Сразу скажу: ничего такого особенного за отцом я не замечал (да и никто из домашних). Вообще, я считаю, что отец на самом деле ни в чем не виноват. Или почти ни в чем… Хотя бы потому, что, когда в Ленинграде происходили убийства, впоследствии приписанные ему, он находился в Ростове-на-Дону, это точно. На него «повесили» 53 трупа. Я не знаю, есть ли за ним трупы вообще, может, 1-2 и есть, но не столько. А люди за этот подлог получили генеральские погоны, премии, славу и карьерный рост.
- Как ваш отец вел себя в семье?
- Нормально. Он часто ездил в командировки, потому что был снабженцем. Мы жили тогда все время в Ростовской области (Новошахтинск, Шахты, Новочеркасск, Ростов). Никаких странностей за ним не водилось. Может, он был хорошим артистом, если действительно за ним что-то есть… Маме, Феодосии Семеновне, даже завидовала ее большая родня (у нее 11 сестер и братьев, у отца – только сестра), что у нее такой замечательный муж, интеллигентный, добрый, с высшим образованием. У других мужья работяги, сильно пьющие, поколачивали жен, а отец почти не пил, разве 50 капель по праздникам, не курил и никогда руку на нас не поднимал. К нам, детям, то есть ко мне и сестре, отец всегда относился с любовью. Приезжая из командировок, привозил дефицитные тогда конфеты. Кроме ласки и нежности, мы от него ничего не видели.
- Приносил ли он незнакомые предметы, которые мог взять у своих жертв?
- Никогда не видел. Он ни разу не приносил незнакомых часов или сережек, колец и прочего подобного. И при обысках потом ничего не нашли.
- Расскажите о себе.
- Школу я закончил в Шахтах Ростовской области в 1986 году. А через год, весной, призвали меня в армию, в сухопутные войска. И попал я, после учебки в Туркменистане, прямо в самое пекло – в афганский Кандагар. В декабре 1987 года уже был там – и почти до конца службы, до вывода войск в 1989-м, с небольшим перерывом на госпиталь после ранения. Да и то в Союз меня не увозили, лечили в Афгане. Правда, ранение было не особо тяжелым, через пару недель я уже был в строю. Видел там всякое… Мы сопровождали караваны, вели и оборонительные, и наступательные бои, бывали под обстрелами, гибли товарищи… Ранило меня осколком, под душманским обстрелом, два парня, сидевшие рядом, погибли, а мне зацепило слегка правую почку. Уволился в июне 89-го в звании старшего сержанта.
Я вернулся домой (уже в Новочеркасск, куда за время моей службы переехали родители), хотя были предложения остаться прапорщиком или пойти в военное училище. Начал отмечать с друзьями дембель, в итоге, как обычно, не хватило денег – хотелось ведь и в ресторан, и девочек, и напитков хороших… Короче, через неделю мы с друзьями-тяжелоатлетами (я тоже тогда таскал штангу, кандидат в мастера спорта) решили ограбить вьетнамских челноков, промышлявших поддельными японскими часами «Сейко». Пришли к ним в общагу, загнали вьетов под кровати и забрали четыре баула с часами и шмотками (всего тысяч на 10 долларов). Но погулять толком не успели, милиция быстро вышла на одного из нас, он раскололся, и нас повязали.
Я тогда взял все на себя, так что парней отпустили. А статья была серьезная – ограбили иностранцев! Мои родители продали все, что могли, вплоть до золотых цепочек и перстней, в итоге меня откупили. До суда, правда, дело довели, но дали всего два года условно (до того отсидел два месяца в СИЗО). Вышел в октябре 1989 года и устроился в ВОХР на заводе в Новочеркасске. А в ноябре следующего года арестовали отца. Для нашей семьи это был гром средь бела дня! Сейчас я вспоминаю слова отца: «Сколько веревочке ни виться, конец будет один!» Это он мне говорил, когда осуждал за грабеж. А может, что-то другое имел в виду…
- Как проходил арест отца?
- Это было часов в шесть вечера. Вся наша семья была дома. Решили попить квасу, отец взял трехлитровую банку и пошел к расположенной рядом с домом бочке (потом говорили, что бегал за пивом, но это неправда – повторю, отец не пил). Но назад уже не вернулся никогда… Мы прождали до утра, никуда не заявляя, надеясь, что вот-вот вернется. А в 9 утра маме позвонили и пригласили в РО милиции. И там ей рассказали, в чем обвиняется муж!
Мы потом, на свиданиях, все время хотели посмотреть отцу в глаза и спросить прямо: это правда?! Но следователь Индиев нас сразу всех предупредил: если только во время свидания спросим что-то, касающееся преступлений отца, свидание тут же будет прервано и больше нас к нему не пустят. Потом мать, побывав раз-другой на свиданиях, категорически отказалась от отца и нам, детям, запретила с ним видеться. Так что отец все время до суда был в одной и той же рубашке, в которой и вышел за квасом. Эту рубашку он купил еще в 1980 году в Москве во время Олимпиады.
Кстати, когда он был на Олимпиаде (ездил туда в командировку), в Новочеркасске совершались преступления, позже приписанные отцу. Но ведь можно было установить его алиби, только никто не хотел этим заниматься. У нас дома был ряд обысков, но ничего, указывающего на преступления, не нашли. В Шахтах у отца еще был небольшой домик частный, так там даже печку разобрали, но опять ничего предосудительного не обнаружили. Отец там изредка бывал, потом придумали, якобы он туда жертв водил…
Через несколько месяцев следователь Индиев предложил нам всем (членам семьи) привезти паспорта и взять другую фамилию, на выбор. Мы с мамой взяли ее фамилию Одначева, а сестра (1965 г.р.) вышла замуж в 1990 году и живет по сей день под фамилией супруга. Однако слух по городу все равно пошел, люди узнали жуть об отце, и нам писали на почтовом ящике, мол, смерть вам всем, выродкам. Мама работала заведующей детским садиком, пришлось уволиться. И мне на заводе предложили уйти по собственному…
Словом, из Новочеркасска надо было уезжать. Однако россказни, что нам власти помогли переселиться, – вранье. Никто не помогал, мы с мамой обменяли хорошую квартиру в Новочеркасске и домик в Шахтах на квартирку на окраине Харькова (двухкомнатную, такую же).
Были бы деньги на нормального адвоката, а не назначенного прокуратурой и ей подпевающего (он даже от своего заключительного слова отказался, мол, мне нечего сказать), можно было бы, думаю, многие обвинения в адрес отца снять. Но денег не было… И потом, когда я изучал уголовное дело отца, обнаружил, что не хватает некоторых листов. Просто вырваны те, которые невыгодны следствию. И вот, из-за этой всей несправедливости, я хочу опять взять фамилию отца – Чикатило. А отчества я и не менял. В его вину до конца не верю. Может, и были трупы, но не 53!
- Итак, после ареста отца вы с мамой сменили фамилию с Чикатило на Одначевы и переехали из Новочеркасска в Харьков…
- Да. В Харькове я поступил на стационар в институт общепита на специальность товароведа (в те времена о такой можно было только мечтать). Судимость не помешала. Я же был на другой фамилии, о судимости промолчал, а никто и не проверил – компьютеров-то не было. Мама пошла опять работать в садик.
Потом состоялся суд над отцом. Мы смотрели только по телевидению, туда не ездили, там бы нас разорвали. Но отец на суде вел себя не адекватно, или был чем-то наколот, или психическое воздействие… Говорил ерунду, не своим голосом, взгляд дикий… Трудно было узнать нашего ласкового папу. А когда приговор привели в исполнение, нам даже не сообщили об этом. И никакой справки о смерти не прислали, хотя обязаны были это сделать. Хотя потом поговаривали, что японцы предлагали 10 миллионов долларов за мозги отца, чтобы изучить их и найти отклонение от нормы, но это слухи. Нам, повторю, никто ничего не говорил и у нас ничего не спрашивали (а связи с отцом мы не поддерживали с первых месяцев после ареста). По сей день мы не знаем, где и как он похоронен.
- Когда вы переселились в Харьков из Ростова, о вашем отце там кто-то знал (о вашем родстве с маньяком)?
- В Харькове о нашей истинной фамилии никто тогда не знал (узнали только в 1995 году, когда я поехал в Ростов и там «прославился»). Студентом я начал подрабатывать челноком, ездил в Турцию, привозил кожаные вещи, а мама, уволившись из садика, торговала ими на рынке. Появились деньги.
А потом приехали друзья из Ростова и заявили, что Харьков – это Клондайк, тут есть завод, где производится шахтное оборудование и его можно недорого купить или украсть. А в Ростове это оборудование на вес золота! И мы закрутили аферу, я организовал ООО, якобы в его адрес отгружали оборудование, а потом оно «терялось» и всплывало уже в России, в Ростовской области. В доле, конечно, были охранники с этого завода. Железки увозили ночами на КамАЗах. Так было несколько раз, пока охранники не попали под подозрение и их арестовали.
Тогда за одну такую операцию я зарабатывал по 20 тысяч долларов, при том, что квартира стоила 10-15 тысяч! Моя роль – вывезти технику и доставить до Свердловки, там перегружали на Уралы – и в Россию. Переправка через границу – это уже не моя головная боль. Там люди зарабатывали гораздо больше, чем я, но и мне хватало. Сотрудники ГАИ по дороге, правда, несколько раз останавливали, но все любят деньги, и в Украине, и в России.
Охранники сдали нас, но меня предупредили из милиции (мол, надо на год потеряться) и я успел уехать на своем «БМВ-530» (а госномер был 5555) в Ростов. Там я снял в аренду двухэтажный дом, вызвал семью и стал заниматься с друзьями рэкетом. Выглядел, как положено – «БМВ», золотая цепь в палец, короткая стрижка, кожаная куртка… Потом один из моих знакомых посчитал, что он мало зарабатывает и подставил меня под смотрящего за Ростовом Федю Сагамонова.
Была назначена стрелка с Федей, я приехал на своем «БМВ» (даже бутылку хорошего коньяка взял с собой, думал, договоримся, выпьем, буду платить в общак), а он и говорит, мол, нужно возврат в 100 000 долларов сделать за харьковский завод! Я опешил: а кому возвращать, кого мы кинули? Ментам, что ли, вернуть? Уж какой там на этом заводе был интерес смотрящего, не знаю, может, меня просто разводили… Тогда меня страшно избила его охрана (а я был один). Сломали ребра, нос, выкинули на улицу, прохожие вызвали скорую и я попал в БСМП (а БМВ забрали в счет несуществующего долга).
К тому времени из Харькова уже приехали моя жена Наташа и трехлетний сын (я взял фамилию жены, когда женился в 92-м). Жена вызвала маму, та прилетела и предложила сразу уехать из Ростова. Но я решил еще подлечиться, а вечером того же дня пришла милиция. Они рассказали персоналу больницы всю мою подноготную, в том числе про отца, и забрали меня, привезли в КПЗ. Там провел несколько кошмарных суток.
Ночами выдергивали меня в кабинеты и предлагали брать на себя ряд убийств, называли конкретные нераскрытые эпизоды… Хотели сделать второго Чикатило-монстра. Представляете, сенсация, сынок, как и папаша, серийный убийца! А мы, мол, раскрыли… Тут тебе и погоны, и звезды, и оклады… И от «висяков» (нераскрытых преступлений) можно избавиться. Пытали меня, надевали противогаз (делали «слоника»), хлорку на пол в камере высыпали, аж глаза выедало (я сидел один)… Потом поехали ко мне в особняк и там нашли следы пребывания некоего Леши, а также левые документы на машины и паспорта с моим фото. Это потом вошло в обвинение о подделке документов. Но Лешу я пальцем не трогал.
- А как было дело с ним? Некоторые СМИ писали, якобы вы его жутко пытали за то, что он пытался вас «кинуть»…
- Это все мои друзья. Они привезли какого-то водителя Лешу (а я его знать не знал) ко мне в особняк и попросили, чтобы он посидел в подвале (что-то там крутили с его грузом, я не вникал). Ну, я разрешил, друзья ведь… Мое дело было его кормить и все. Через неделю Лешу увезли, а потом милиция нашла в подвале следы его пребывания, вот меня и обвинили в незаконном лишении человека свободы. Дали бы мне срок на всю катушку, но мама продала в Харькове нашу квартиру (сама переехала там же к сестре) и подмазала кого следует. Так что в итоге я получил всего 2 года общего режима (в основном за левые документы, остальное не доказали).
Отсидел без особых проблем, вышел, понял, что в Ростове делать нечего и приехал в Харьков – я ведь был и есть гражданин Украины. Но и там меня особо никто не ждал (кроме семьи, разумеется). На этой почве начались нелады и с женой, я опять уехал в Ростов. Но там ментам я не был нужен, они были на меня злы, что не взял на себя ряд убийств, и подставили меня под очередной срок. Там была у меня подруга Люда (жила с ребенком в Шахтах, мы даже собирались с ней расписаться в будущем), ее заставили написать заявление, будто я ограбил ее квартиру.
Платить судьям и прокурорам уже было нечем, потому меня закрыли и получил в 1998 году я по полной программе, как неоднократно судимый, 8 лет строгого режима. (Сейчас, кстати, я хочу снять эту судимость, и Люда готова написать новое заявление, в котором расскажет правду). А тогда я написал жалобу, ее рассмотрел Верховный Суд РФ и в итоге… скостил срок аж на полгода. В итоге я получил 7,5 лет и отсидел их до звонка.
- Чем занимались в колонии?
- Ничем. Там всегда можно найти человека, который за пачку чая или блок сигарет выполнит твою норму на производстве (мы вязали сетки для картошки, лука и пр.). А вообще я жил простым мужиком, в блатные дела не лез, насмотрелся на них на воле… В колонии с самого начала знали обо мне всю правду, потому что там оказались парни, с которыми я был знаком еще в Новочеркасске, они помнили, кто мой отец…
Но отношение ко мне было уважительным, там ведь здравые люди, понимали, что, во-первых, сын за отца не отвечает, а во-вторых, что большинство преступлений отцу приписали (сидели со мной люди, которых тоже заставили взять на себя чужие убийства). Кидали меня и в карцер, и в ШИЗО, за ерунду, потому что менты как раз ко мне относились предвзято. Другой чуть нарушит режим, ему ничего, а меня сразу в кандей… Но я все выдержал, не скулил, потому меня уважали.
Освободился в январе 2004-го из колонии в Батайске. Все эти годы меня навещала мама. После колонии я приехал в Харьков и больше в Ростов ни ногой, хотя там осталось много друзей, в том числе влиятельных, раскатывающих ныне на «Порше» и последних «Мерсах»… Например, в числе хороших знакомых – атаман всего казачества Ростовской области Калганов. А тут я без квартиры, хочу купить хоть коммуналку…
Вернулся я к маме, в апреле отметили ее день рождения, а вскоре она умерла от этих всех переживаний. Я пытался построить бизнес, но получается до сих пор слабо. Все уже поделено, на жилье заработать нереально… Словом, набиваю шишки. Хотя одна наша бывшая землячка, давно живущая в США, зовет с собой в Чикаго. Мы можем пожениться (сейчас готовимся к свадьбе здесь, в Харькове) и уехать навсегда в Чикаго.
Я согласен, хочу начать жизнь с чистого листа, потому что в Украине перспектив для себя не вижу. Возможно, в декабре-январе выедем. Там, вероятно, продам свою историю газете или телеканалу, заработаю начальный капитал и открою свое дело. Я же не старый, и здоровье позволяет. Это отцу я благодарен за то прекрасное здоровье, которое он мне передал, за его гены. Мне 39 лет и здоровье у меня отменное, хотя лагеря, конечно, и милиция отняли часть…
- Вернемся к вашему отцу. Поскольку Чикатило был этническим украинцем, родом из Сумской области, ходили слухи, что в конце 80-х он участвовал в националистического толка политической деятельности, ратовал за отделение Украины от Союза. Правда?
- Думаю, было такое. Во всяком случае, он активно участвовал в общественной жизни, часто печатался в ростовских газетах, а среди друзей, на «посиделках», припоминаю, шла речь и о независимости республик, отец, по сути, призывал к изменению строя. Говорил, что если бы Украина отделилась, то жила хотя бы, как Польша, а так все деньги забирает Москва, это неправильно. Да, как украинец, он был националистом, это правда. Хотя и 30 лет состоял в КПСС… Но формальных документов, о принадлежности отца, скажем, к Руху, я не видел. Да я и не вникал особо, был молодой, меня эта политика не интересовала.
- Извините, задам неприятные, где-то интимные вопросы. У вас у самого никогда не возникало ненормальных желаний? Например, убить кого-то, испытывая наслаждение?
- Ничего такого никогда не возникало. Я нормальный во всех отношениях мужчина, мне нравятся не подростки или мужики, а женщины с красивыми формами. И, чтобы получить наслаждение, мне совсем не надо убивать, достаточно обычного секса. Единственное жестокое чувство живет в душе – это месть тем, кто сфабриковал дело отца и поломал все наши судьбы. Жизнь из-за этих людей, получивших в итоге большие погоны (следователи Индиев, Костоев), вышла сложная и не такая, какую бы я хотел. Вот сейчас я помощник районного депутата, немножко зарабатываю, но это не то. В чем мои обязанности? Организовать какое-то мероприятие, собрать людей, – вот в таком плане.
Существую случайными заработками, постоянного места жительства тоже нет. Живу иногда у жены в квартире, но мы с ней не ладим, так что порой она мои вещи выставляет. Одна отрада – сын, ему в октябре 15 лет, ходит в 9 класс. Он знает, что у него вот такой был дед, но мы стараемся этой темы вообще не касаться. И он не настаивает. Отношения со мной – прекрасные, мы с сыном любим друг друга…
Автор: Александр Корчинский
Источник: Сегодня
|
Новости
Случайные 
Последние 
скандальная работница добавил(а) коммент к посту Рекомендация NN. Норвежский индастриал Hurra Torpedo
Много 
NoFm# 
Бесплатный конструктор сайтов - uCoz
